Опрос ученых Вышки. Почему люди идут в науку и остаются в ней?
Что для людей, посвятивших жизнь академической карьере, важнее — самореализация или материальные стимулы? Накануне Дня науки, который отмечается 8 февраля, опубликованы результаты общероссийского Мониторинга научных кадров высшей квалификации, в ходе которого изучалась в том числе мотивация ученых. А новостная служба Вышки расспросила о пути в науку ученых, работающих в нашем университете.
Евгений Ясин, научный руководитель НИУ ВШЭ
Я должен сказать, что я человек пожилой и, скажем, такое интересное занятие, как предпринимательство, для людей моего поколения в Советском Союзе было закрыто. Из других сфер мне больше всего нравилась экономика. Я закончил экономический факультет МГУ по специальности «Политическая экономия». Но поскольку это был факультет МГУ, то там было в значительной степени предопределено занятие наукой. А я этому был привержен. Меня всегда тянуло заниматься научной деятельностью. Поэтому я поступил в аспирантуру сразу после окончания университета. Потом я получил предложение от моего учителя Арона Яковлевича Боярского, профессора и заведующего кафедрой статистики, пойти на работу в только что открытый НИИ Центрального статистического управления. Одновременно с ним был открыт известный Центральный экономико-математический институт. Но если у ЦЭМИ главным направлением было планирование, то у НИИ ЦСУ — сбор информации и статистика. С тех пор занимаюсь наукой и об этом не жалел никогда.
Ян Майлз, профессор технологических инноваций и общественных изменений в Манчестерском Институте инновационных исследований Университета Манчестера (Великобритания), заведующий лабораторией экономики инноваций ИСИЭЗ НИУ ВШЭ
Мой путь был последовательным, хотя и необычным. Когда я был маленьким, отец купил мне комиксы о невероятных приключениях исследователей космоса, и я был ими совершенно очарован. Поэтому сначала я перечитал все книги об астрономии, имевшиеся в местной библиотеке. Потом пришел черед повествований о внеземной жизни и НЛО, и после того, как я изучил все книги на эти и смежные темы (такие как различные аномалии и оккультизм), я дошел до психологии. Этот карьерный путь выглядел более реалистичным, чем космонавтика, и кроме того, он не требовал прохождения воинской службы, поэтому я решил — психология! Но в университете изучение психологии подразумевало слишком много экспериментов с крысами, а меня все еще очень интересовали технологии будущего, поэтому я выбрал такую тему, как «социальные и экономические аспекты инноваций».
Фуад Алескеров, ординарный профессор НИУ ВШЭ
У меня в семье было много ученых, моя мама заведовала кафедрой в нефтяной академии. У нас дома бывали многие замечательные ученые Советского Союза. А с четвертого класса меня в школе называли профессором. Пришлось соответствовать.
Валерий Зусман, директор нижегородского кампуса НИУ ВШЭ
Моими учителями были профессор Зоя Ивановна Кирнозе (она здравствует и продолжает работать) и профессор Борис Иванович Пуришев, люди внутренне скромные, любящие изучаемого автора, а не себя в нем, соединяющие глубокий интерес к европейской культуре с бесконечной и действенной (защита памятников, например) любовью к русскому искусству. Стремление хотя бы отдаленно следовать их примеру привело меня в науку.
Рональд Инглхарт, научный руководитель Лаборатории сравнительных социальных исследований ВШЭ, профессор Мичиганского Университета (США)
На первом курсе университета я посещал курс по истории науки, который назывался «Меняющийся взгляд на вселенную: от древних египтян до Большого Взрыва». Эта идея, что взгляд людей на мир не был постоянным, а менялся со временем, была для меня новой и совершенно захватывающей. Так я на всю жизнь заинтересовался эволюцией.
После университета я провел два года в американской армии, а это было время Холодной войны. Каждую неделю я проводил политинформацию по ситуации в мире, и там постоянно повторялась тема «будь готов — война может начаться в любой момент». Я начал серьезно относиться к своим лекциям, понимая, что война действительно может начаться — возможно, в результате цепочки случайностей — и последствия будут катастрофическими. И я решил, что самое важное, что я мог бы сделать, — это помочь предотвратить третью мировую войну. Я начал изучать политологию, надеясь найти способ снизить угрозу войны, и убедился, что экономическая и политическая интеграция, как та, что происходила в Европейском союзе, делала почти невозможным войну между тесно интегрированными странами. Моей первой темой исследований была международная интеграция.
Дмитрий Игнатов, доцент факультета компьютерных наук НИУ ВШЭ, член кадрового резерва НИУ ВШЭ
Школьная математика казалась мне неинтересной еще с первого класса, там складывались какие-то огурцы в банках, а позже решались квадратные уравнения, и все это было довольно однообразно и быстро становилось неинтересным. Когда началась физика, то оказалось, что там вроде бы и нужна математика, но нет задач однотипных, натаскивающих на одну формулу и, вообще говоря, просто комбинируя формулы, не всегда такие задачи можно решить. Нужно понимать явления, которые происходят. Так через физику, постоянно апеллируя к любимому вопросу Ричарда Фейнмана «С чего все пошло?» (How dit it get that way?), мне удалось познакомиться с очень интересной математикой, и в результате прийти в научную область, составляющую современный анализ данных — машинное обучение и майнинг данных.
В этой области сочетается многое — и эксперимент, и серьезная математика, а главное, за ней большое будущее: ведь потребность в анализе данных огромна, начиная от естественных наук до гуманитарных, велика она и в медицине и бизнесе.
И конечно, не только интерес к знаниям помог мне выбрать призвание, но и встреча с умными и честными учителями и учеными, своим примером показавшими, что это достойный и интересный путь в жизни, хотя и непростой.
Кстати, физику я не забросил, перечитываю фейнмановские лекции и теоретическую физику, нахожу параллели между статистической физикой и методами машинного обучения.
Владимир Азаров, профессор МИЭМ НИУ ВШЭ
Когда у меня спрашивают: «Как я вошел в науку?», я могу ответить так: «Я не вошел, меня туда затянуло». В МИЭМ нашим первым ректором, моим учителем Е.В. Арменским, была создана такая атмосфера научного творчества, интеллектуальной свободы, ценностей, карьерной мотивации, что не заниматься исследовательской, научной деятельностью было просто неприлично. И это касалось каждого, от студента до профессора. И это надо сохранить и приумножить.
Зинаида Авдеева, доцент факультета бизнес-информатики НИУ ВШЭ, член кадрового резерва НИУ ВШЭ
Я не задумывалась о том, к чему меня приведет природная любознательность и интерес к решению нестандартных задач и новых проблем. Вопрос о мотивации встал тогда, когда при достижении определенной научной квалификации нужно было принять решение остаться и «переждать» непростое для российской науки время, в частности, период нулевых годов, или уйти в коммерческий сектор.
Тогда определенную роль сыграли понимание значимости и актуальности решаемых задач, связанных с аналитическими системами для военных; ощущение потрясающей энергетики и культуры старых научных школ, сложившихся в 60-х годах в СССР; общение с людьми, прожившими интересную жизнь, в частности, с моими учителями; и в конечном итоге понимание возможности самореализации и lifelong-развития.
Панос Пардалос, директор Центра прикладной оптимизации Университета Флориды (США); научный руководитель Международной лаборатории алгоритмов и технологий анализа сетевых структур (НИУ ВШЭ в Нижнем Новгороде)
Учиться я начал в маленькой деревне в Греции, мне тогда было шесть лет. Это была маленькая школа, где все шесть классов разных возрастов учились в одном помещении с одним-единственным учителем. В начальной школе у нас не было учебников, а дома мне никто не помогал. Мама потеряла родителей в войне, и в школу никогда не ходила. Но, несмотря на все эти трудности, мой учитель начальной школы смог привить мне самое главное для успешной научной карьеры — тягу к знаниям, которая есть у меня до сих пор.
После начальной школы я ходил в разные средние школы, которые работали при поддержке Министерства образования Греции. После школы я изучал математику и физику в Афинском университете, а затем мне предложили грант на работу над PhD в США. Я всегда мечтал изучать разные новые области. А кроме жажды знаний, у меня было еще и желание повидать мир. После того как в Университете Миннесоты я получил звание PhD в области компьютерных наук, я работал в Университете штата Пенсильвания, а потом в Университете Флориды. Я также был приглашенным профессором в различных институтах и университетах по всему миру.
Область моих научных исследований находится на стыке дисциплин и включает в себя оптимизацию, анализ данных и компьютерные науки с широким спектром применения. Конкретнее, я работаю над глобальными проблемами оптимизации и сетей и разработал много технологий разработки данных. Мы с моими студентами и соратниками занимались проблемами нейробиологии и анализировали медицинские данные из разных источников. Мы разработали новые технологии анализа сложных сетей из таких областей, как телекоммуникации, финансы, энергетика и биология.
Мой жизненный путь похож на приключения Одиссея. Исследования и открытия — это приключения, которые делают мою жизнь интересной, пока я не приплыву на остров Итака. А тогда, я надеюсь, мои студенты последуют моему примеру и начнут свои путешествия с новыми удивительными приключениями.
Дмитрий Веселов, доцент факультета экономических наук НИУ ВШЭ, член кадрового резерва НИУ ВШЭ
Любовь к теоретическому осмыслению мира мне передалась от мамы. В нашем доме проходят регулярные философские встречи, и с детства я рос в атмосфере любви к знаниям. Решение заниматься наукой оформилось на четвертом курсе бакалавриата. Мой научный руководитель, Фуад Тагиевич Алескеров, сыграл ключевую роль, он уделял мне много времени, и обсуждение с ним различных идей всегда настолько увлекательно, что породило во мне устойчивый интерес к научной деятельности.
Джон Уиддап Берри, почетный профессор психологии Университета Куинс, Канада; главный научный сотрудник Международной научно-учебной лаборатории социокультурных исследований ВШЭ
Есть одна главная причина, почему я стал работать в области кросс-культурной и межкультурной психологии. До того как пойти изучать психологию, я несколько лет работал моряком торгового флота в Африке, Азии и Арктике. Когда я начал учиться, я понял, что почти все, чему меня учили, было неправильно, поскольку все это было с одной стороны, привязано к культуре (ограничено концепциями, теориями и данными с одной небольшой части мира), а с другой стороны — игнорировало культуру (не принималась в расчет существенная роль культурных особенностей в том, как развивается и выражается человеческое поведение). Я отправился в большое путешествие, чтобы изменить эту ситуацию: я работал в разных частях света, а потом пытался найти связь между культурными особенностями и особенностями человеческого поведения. В своей работе я руководствовался двумя принципами: гедонизм и общественная активность, то есть если что-то не приносит удовольствия и не изменит жизнь людей, не надо этим заниматься.
Александр Веретенников, ведущий научный сотрудник Международной лаборатории стохастического анализа и его приложений ВШЭ
Моя история проста. В школе я интересовался разными предметами, не знал, что выбрать, а учителя у меня по многим предметам были замечательные. Однажды в книжке по популярной математике я прочитал фразу А.Н. Колмогорова, которая произвела на меня большое впечатление: «Всем школьникам, кто любит математику: я приглашаю всех вас поступать в вуз. Я подтверждаю, что нашей стране очень нужны ваши способности в этой важной области. Поэтому не сомневайтесь» (цитирую по памяти, но основной посыл был такой). Возможно, это и стало поворотным моментом в моем решении, хотя учителя, безусловно, тоже сыграли свою роль.
Кристиан Вельцель, профессор Лаборатории сравнительных социальных исследований ВШЭ, профессор Университета Лёйфана (Германия)
К решению стать ученым меня привело осознание, что, когда я открываю, почему некое явление работает так, как оно работает, это дает мне непостижимое ощущение удовлетворения, а также стимул повторить этот опыт. В этом смысле наука — это вызывающий привыкание наркотик, хотя для здоровья он не так вреден.
Нина Дронкерс, научный руководитель Научно-учебной лаборатории нейролингвистики НИУ ВШЭ
Будучи студенткой Университета Беркли, я посещала курс лекций «Биологические основы языка». Когда профессор начал говорить о человеческом мозге, я была просто очарована. Он говорил о том, как некоторые люди с травмами мозга могут писать, но не могут читать; как некоторые из них могут говорить свободно, но в словах нет никакого смысла; и как некоторые, кто говорил на многих языках, утратили способность говорить на одном языке, а на другом нет. Чем больше я узнавала, тем больше я понимала, что хочу продолжать свои исследования именно в этой области. Теперь я работаю с людьми, получившими травмы мозга, у которых утеряна способность говорить. В процессе этой я работы я много узнала о том, как наш мозг обрабатывает навык к разговору, и что мы можем сделать, чтобы помочь людям, утратившим этот навык, восстановить его.
Источник: портал НИУ ВШЭ