Общество должно участвовать в формировании приоритетов науки, чтобы уметь потреблять ее результаты
Приоритеты научно-технического развития должны определяться с учетом интересов государства, бизнеса и граждан, поскольку население в конечном счете является важнейшим потребителем научных результатов. А поддерживая фундаментальную науку, нельзя забывать о гуманитарных отраслях, инжиниринге и дизайне, которые создают добавленную стоимость. Дискуссией о перспективных направлениях развития российской науки открылась V Международная конференция «Форсайт и научно-техническая и инновационная политика», организованная ИСИЭЗ НИУ ВШЭ.
Что происходит в российской науке
По словам первого проректора НИУ ВШЭ Леонида Гохберга, до 2015 года статистикой фиксировались количественные сдвиги, которые свидетельствовали о позитивных изменениях в российской науке. Прежде всего это существенный рост расходов на науку со стороны государства: по итогам 2014 года в расчете по паритету покупательной способности рубля Россия опередила Великобританию по абсолютному объему госрасходов на науку. Определенный рост инвестиций наметился и со стороны бизнеса. Ежегодный прирост вложений компаний в исследования и разработки, выполняемые российскими научными организациями и вузами, составлял 20-30 млрд рублей, а объем затрат компаний на технологические инновации превысил 700 млрд рублей.
За последние годы зафиксирован рост абсолютных показателей занятости в российской науке, причем он обеспечен увеличением численности самих исследователей, а не вспомогательного и административного персонала.
Доля молодых ученых в общей численности занятых в российской науке также растет. Но, как отметил заместитель директора департамента науки и технологий Минобрнауки РФ Сергей Матвеев, процесс омоложения научных кадров неоднороден. Резко «молодеет» сфера технических и прикладных наук, доля молодых работников там выше 60%. А вот в сфере фундаментальных естественнонаучных исследований (прежде всего физики) процесс обратный: там растет доля возрастных ученых, превышая порой 70%.
Изменения последних лет происходили в условиях достаточно благоприятной макроэкономической и бюджетной ситуации. В нынешних сложных условиях ресурсы становятся ограниченными. Нужно определиться, какова должна быть роль государства, чего ждать от бизнеса, а что может производить сама научная среда. Особенно острым становится вопрос о приоритетах научно-технического развития.
Леонид Гохберг: «Российские ученые, участвующие в наших экспертных опросах, все чаще говорят о том, что они не только не ведут исследований в каких-то областях, но уже и не следят и даже иногда не понимают, о чем идет речь в таких фронтальных мировых исследованиях»
К выбору этих приоритетов должно подключаться общество как главный налогоплательщик, спонсор и потребитель науки, считает Сергей Матвеев. «Общество, не вовлеченное в формирование приоритетов науки, не готово потреблять результаты этой науки», — отметил он.
«Я считаю, что приоритеты в стране должны определять профессионалы, — сказал, в свою очередь, вице-президент РАН Сергей Алдошин. — Сейчас готовится приказ Минобрнауки, методические рекомендации по определению приоритетов, и РАН в своем заключении обратила внимание, что отраслевые и региональные приоритеты должны разрабатываться с участием научного сообщества, в том числе и Академии наук».
По мнению вице-президента компании ABB в России Михаила Акима, крайне важно при формировании научно-технических приоритетов уходить от изоляционизма в сторону продолжения международной интеграции. «В каких-то зонах сейчас интеграция закрыта, но в большинстве зон, по крайней мере научно-технических, она по-прежнему открыта. Нужно определять эти пути», — считает он.
Где у российской науки есть шансы на прорыв
Институт статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ ведет мониторинг так называемых исследовательских фронтов (наиболее быстро развивающихся в мире направлений исследований). Данные последних двух лет показывают, что Россия присутствует примерно в 3% из 13-14 тысяч таких исследовательских фронтов. Причем в таких областях, как физика, биомедицина, науки о земле и космосе, эта доля составляет примерно 8-10%, а в других она существенно ниже.
«Российские ученые, участвующие в наших экспертных опросах, все чаще говорят о том, что они не только не ведут исследований в каких-то областях, но уже и не следят и даже иногда не понимают, о чем идет речь в таких фронтальных мировых исследованиях», — констатировал Леонид Гохберг.
Важно не тратить ограниченные средства понапрасну — там, где отдачи от них все равно не будет. «Это хорошо, когда у нас появляется иногда статья в Nature, но когда она получается в том месте, где ничего кроме этой статьи нет, то лучше бы было написать три обзорных статьи, которые помогают нашим коллегам и в науке, и в бизнесе понимать, что происходит в мире и что от этого ждать», — считает вице-президент Сколковского института науки и технологий Алексей Пономарев.
Он выделил три уровня приоритетов: «Первое — приоритеты сегодняшнего дня, те сферы, где мы еще можем встроиться в то, что происходит сегодня. Это перспективные производственные технологии. Затем — приоритет завтрашнего дня. Это новое поколение информационных систем и прежде всего их элементной базы и следующей за ней математики. Сюда я отношу всё, что говорится о фотонике, квантовых вычислениях и прочем. Ситуация в этой сфере еще не сложилась, так что мы можем найти для себя ниши. И есть послезавтрашний день. Это нейротехнологии. Эта отрасль еще совсем не сложилась, совсем не структурирована, и мы можем в нее встроиться».
При этом цели и приоритеты государства, бизнеса и самих ученых часто не совпадают. «Очень часто в университетах мы сталкиваемся с ситуацией, когда ученые говорят при встрече с компаниями: «Скажите нам, что делать». И, поскольку каждая компания определяет всё это по-своему, возникает достаточно странная ситуация беспорядочной траты средств на проведение исследований, — считает замдиректора Института нефтехимического синтеза РАН Антон Максимов. — Нужен слой людей, который бы мог «переводить» запросы общества, запросы бизнеса на тот язык, который понятен исследователям. К сожалению, сейчас в России такой перевод отсутствует».
Нужны ли самой России российские технологии?
При определении приоритетов важно опираться на рыночно востребованный спрос со стороны российских компаний, считает директор департамента социального развития и инноваций Минэкономразвития РФ Артем Шадрин. «Это не только сырьевой сектор и первичная переработка, но и те высокотехнологичные компании, которые работают и на российский, и на зарубежный рынок, и на перспективные рынки», — сказал он. В качестве примера он привел IT-отрасль и, в частности, компанию «Яндекс».
«Не было бы у нас подобного рода компании глобального масштаба, наверное, были бы не настолько востребованы задачи государства по сопровождению этой отрасли, — сказал Артем Шадрин. — Но государству в таком случае нужно использовать не только действующие механизмы поддержки (218-е постановление, субсидии по ФЦП и разработкам и другие), но и решать более масштабные задачи, например, связанные с поддержкой формирования научных лабораторий и профильных кафедр».
Российские инноваторы подчас сталкиваются с противодействием со стороны надзорных органов, и проще бывает зарегистрировать новый продукт как заграничный
Но крупный бизнес далеко не всегда готов платить за российские разработки. «Была попытка — через программы инновационного развития — установить связь и заставить бизнес развивать НИОКРовские работы на принципах аутсорсинга совместно с российской наукой, — рассказал Сергей Алдошин. — Отчитываясь, крупный бизнес показывает многомиллионные траты на НИОКР. Но когда начинаешь «копать», на самом деле выясняется, что это потрачено на свои собственные нужды, и хорошо, если хоть 20% этих средств направлены на поддержку кафедр и совместных научных исследований в интересах этого самого бизнеса».
«Мы в госкорпорации приняли следующее решение: мы будем заниматься такими научными исследованиями, которые будут обязательно иметь совершенно конкретного заказчика и точно заканчиваться конкретным продуктом», — отметил Алексей Дуб, первый заместитель генерального директора АО «Наука и инновации» (Росатом). При этом российские инноваторы подчас сталкиваются с противодействием со стороны надзорных органов, и проще бывает зарегистрировать новый продукт как заграничный.
«При внедрении нашего внутреннего нового продукта можно лоб разбить об наши регулирующие органы, пока мы докажем, что этот продукт безопасен, имеет референцию и все остальное, — сказал Алексей Дуб. — При этом тот же новый продукт, грубо говоря, пришедший к нам из-за границы, не подведомственен Ростехнадзору, поэтому его вообще не проверяют».
Как из научного результата сделать продукт?
Научные и технологические приоритеты не нужно смешивать, поскольку целый ряд технологий базируется «на элементарном здравом смысле, а не на научных открытиях», считает генеральный директор Российской венчурной компании Игорь Агамирзян.
«Я вижу, что даже в области фундаментальных наук четко выделяются блоки «софт» и «хард», — сказал он. — К «софтовым» наукам, которые занимаются изучением «мягких» объектов, относятся математика и практически все гуманитарные науки. А «хард» — это, условно говоря, естествоиспытательские науки, которые изучают объективно существующий вокруг нас мир. И результаты выхода в прикладной мир от этих двух типов науки кардинально разные. Инжиниринг в каком-то смысле синтезирует эти результаты. Он берет результаты из мягких наук и прилагает их к результатам из жестких наук».
Конкурентоспособность продукта, по мнению Игоря Агамирзяна, определяется не технологией и не научным открытием, а комплексом факторов, среди которых есть и дизайн, и маркетинговая политика. Они и позволяют интегрировать продукт в глобальные цепочки добавленной стоимости.
«Так что на всю эту проблематику нужно смотреть шире, — считает гендиректор РВК. — В противном случае мы проспим очередную научно-техническую революцию».
Источник: портал НИУ ВШЭ