Корпорациям будет нужно все меньше людей, зато в науке перспектив все больше

12 февраля состоялось награждение победителей очередного конкурса научно-исследовательских работ студентов ВШЭ. Они могли не только получить заслуженные призы, но и задать острые вопросы почти всему руководству университета, присутствовавшему на церемонии. Портал Вышки отобрал пять вопросов, ответы на которые будут интересны тем, кто занимается наукой в Вышке и не только.

Перспективно ли заниматься наукой в России?

Ярослав Кузьминов, ректор НИУ ВШЭ: Да, перспективно, поскольку сейчас происходят большие сдвиги на рынке труда. Традиционно Вышка — это университет, который более, чем любой другой университет в России, ориентирован на коммерческий сектор. Но этот сектор постепенно заполняется кадрами. Кроме того, идет цифровая адаптация, в том числе корпоративного управления, а это значит, что сокращаются управленческие этажи внутри корпораций, там становится меньше мест. Значит, большему числу выпускников нужно будет рисковать — идти в реальный бизнес, во фриланс. Или идти в исследования.

Сектор исследований высшего образования постепенно растет, в этом году уровень заработков в нем дойдет до двукратной зарплаты в среднем по экономике. Думаю, лет через пять, собравшись на такую же встречу, мы уже не будем задаваться вопросом о перспективах научной профессии в России. Она будет прилично оплачиваться, потому что в противном случае наши научные кадры просто уйдут на мировой рынок.

Может ли наука быть «студенческой»?

Леонид Гохберг, первый проректор: Вряд ли, если мы говорим о научных журналах, бывают журналы «для маленьких», для студентов, и «для больших» — профессоров. Если в России будет продолжаться история со «студенческими» и платными журналами, то их судьба будет печальной. Нужно конкурировать за место в сильных научных журналах, и эта задача вполне выполнима и для опытных ученых, и для начинающих. Вышка предлагает различные сервисы, например, по академическому письму, которые помогут вам в этом.

Мария Юдкевич, проректор: Действительно, студенческих научных журналов в том виде, в каком они встречаются в России, в мире почти нет. Но есть другое. В первой половине XX века студенты факультета права Чикагского университета создали свой журнал. Он теперь входит в тройку лучших журналов по юриспруденции. То есть студенты смогли создать такой журнал, публиковаться в котором мечтают ведущие профессора юридических факультетов мира — при том, что всю редакционную работу ведут сами студенты, они рецензируют статьи, они отказывают профессорам. Если у кого-то из студентов Вышки есть идея, как собственными силами создать журнал, который бы конкурировал во «взрослом» научном пространстве, то напишите мне — встретимся, поговорим и, может быть, запустим такой журнал.

Вредит ли погоня за международными рейтингами качеству образования?

Сергей Рощин, проректор: Мы часто находимся в плену мифов, и это, на мой взгляд, один из них. Подтверждений ему нет — есть глубокая убежденность людей, которые в него верят. Логическая цепочка тут, вероятно, такая: университет ориентируется на показатели, важные для рейтингов, в частности, по академической продуктивности и публикациям, и из-за этого коллектив университета меньше времени начинает уделять преподаванию, и его качество ухудшается. Но давайте выстроим и другие логические цепочки.

Что дает университету позиционирование в международных рейтингах? Оно делает его заметным для окружающего академического и образовательного сообщества. Если мы становимся заметны, то мы становимся и более интересны. Во-первых, для сильных абитуриентов и студентов — для них это один из сигналов, почему поступать нужно именно к нам. Университет без сильных студентов существовать не может. Во-вторых, мы становимся интереснее и для сильных преподавателей. Вышка одной из первых в России начала программу привлечения преподавателей с международного рынка, у нас работают уже сотни коллег из самых разных стран, нанятые подобным образом. Это тоже работает на качество образования.

Да, для части коллег преподавание отходит на второй план по сравнению с исследованиями. Но возможность общения студентов с преподавателями, которые делают интересную, сильную науку, никуда не исчезает. Вы можете у них учиться, выбирать для себя этот путь, в партнерстве с ними достигать научных результатов.

Нужны ли лекции в университете?

Сергей Рощин, проректор: Вопрос нужно ставить по-другому: нужны ли те лекции, которые могут быть переведены в иную форму — учебники, массовые онлайн-курсы (МООС) и проч.? Лекция плоха тогда, когда материал, который на ней дает преподаватель, легко берется без него. Сейчас на лекции бессмысленно просто делиться знанием — вы его можете получить, нажав кнопку, быстрее, чем преподаватель произнесет фразу на эту тему. Но в этом есть и очень большая ловушка: знаний так много, что по этому океану трудно плавать, не имея карт и лоцманов. Так вот лекции должны выполнять роль «коучинга». Задача преподавателя — расставить приоритеты, показать, что в этом море информации является более важным, задать студентам направление движения. В этом ценность лекции, поэтому отменять их как формат занятий вряд ли стоит.

Онлайн-университет: зло или благо?

Игорь Чириков, проректор: Могу рассказать про небольшой эксперимент, который мы недавно проводили в трех университетах. Там один из обычных курсов был заменен на онлайн-курс на платформе «Открытое образование», и студентов случайным образом распределили по трем трекам: одни слушали традиционный курс с обычными преподавателями, вторые смотрели лекции на онлайн-платформе, но посещали очные семинары, третьи полностью изучали этот курс в режиме онлайн. А в конце все они сдали экзамен. Были разные гипотезы относительно результатов экзамена: кто-то считал, что «онлайн»-студенты сдадут его хуже, кто-то, наоборот, думал, что лучше. Первые результаты, которые мы получили, говорят о том, что статистически значимой разницы нет. Конечно, важно учитывать контекст этого конкретного исследования, его результаты нельзя экстраполировать на все онлайн-курсы, но очевидно, что мы не можем игнорировать новые технологии. Важно находить те форматы, в которых они будут наиболее эффективны, в том числе для студентов.

В XIX веке в Йельском университете студенты протестовали, когда преподаватель впервые стал писать формулы мелом на доске. Они требовали даже уволить этого преподавателя, потому что эта практика, на их взгляд, обесценивала процесс запоминания и устного изложения материала. Это пример одной крайности. А другая крайность — эта вера в то, что с помощью новых технологий получится решить все образовательные проблемы. Не получится.

Материал на портале НИУ ВШЭ

Полный фоторепортаж смотрите по ссылке.